17.02.2015
***
25 октября, Боровое, 1994 г.
Не выйти из молитвы, но заря —
Из мрака, чуть смутившегося духом, —
Слегка коснется зрения и слуха —
И воссияет — ночь прошла не зря.
То наше слово в бездне отрыгнулось,
И бледный свет сойдет на нашу весь,
А все уж на земле вострепенулось —
И всюду иней словно дым воскрес.
С ударом колокола голуби сорвутся —
И полетят над мерзлою землей…
Проснется звук машинный, вечно злой,
И звучно хрустнут луж белесых блюдца.
Поля теперь не дожидаются зимы,
А просто цепенеют в непогоду,
На время отдыхая от народу,
Среди которого живем с тобой и мы.
День возблистал! Все в солнце! Литургия —
К концу подходит: звонкие слова —
Дополнят свет — и укрощают змия,
Что в недрах наших отыскал права.
Но кто-то умирал сперва,
А потому — подходит панихида.
Синица — та,
что за морем жила,
К могилке подлетела — где кутья? — Обида …
Кадило отпугнуло, что ждала.
Протоплена голландка. Краткий отдых.
За полдень облака, как корабли,
Прошли над нами — как в пустыне орды —
И чем-то нас задеть-таки смогли.
Лошадка — в ожидании управы —
В солому мордой тычется, храпча …
Еще немного — снежная парча
Прикроет грязь и скрасит наши нравы.
Хочу писать стихи,
Но прочитал, что страсть —
Окрадывает, не дает отрады…
Ах, как мы были б безконечно рады,
Когда б у вечности благую часть украсть!
Мой Гефсиманский сад,
Прости меня, прости —
Над Богородичною этою поляной
Когда-нибудь и я вот так увяну,
Как солнце из цветка —
Сквозь первый снег блестит.